«Центр по преследованию преступления агрессии — важная инициатива, но не решение вопроса»

26/07/2023

Фото: Oleksandr Ratushniak / UNDP Ukraine

В начале июля в Гааге начал работу Международный центр по расследованию преступления агрессии против Украины. Юрист, научный сотрудник Копенгагенского университета, специалист по международному праву Глеб Богуш рассказал «Пыли», зачем нужен этот орган и как он поможет привлечь Россию к ответственности за развязанную ей войну.

Чем будет заниматься Международный центр по преследованию преступления агрессии

Эта инициатива в будущем обеспечит возможность судебного преследования преступления агрессии: самого развязывания Россией полномасштабной войны. Сейчас на международном уровне возможно только уголовное преследование преступлений, совершённых в ходе войны, но не самой агрессии. Международный уголовный суд сейчас не может открыть дело о российской агрессии — трибунал, призванный закрыть этот пробел, ещё не создан. Неизвестно, когда он появится и в каком формате.

Создание Международного центра по преследованию преступления агрессии — очень важное событие. Организация нужна, чтобы дополнить уже существующие структуры, прежде всего — международную следственную группу, которую ещё весной 2022 года создали Украина и другие государства, чтобы объединить сбор и фиксацию доказательств преступлений. Центр сможет координировать эту работу. Фактически мы говорим о том, что в Гааге будет находиться своего рода секретариат для расследовательской работы, которую проводят национальные власти и национальные следователи.

Центр может стать эмбриональной прокуратурой, службой обвинителя будущего суда.

Надо понимать, что юридическая реальность обладает своими особенностями. Если мы смотрим глазами обывателя, нам всё ясно: у нас нет вопросов, кто и в чём виноват. Но юридически это надо доказывать, и сложности могут возникнуть даже с вопросом, кто должен предстать перед судом за преступление агрессии. Это лидеры, которые совершали политические и военные шаги. При этом речь идёт не только о тех, кто формально находится у власти, но и о тех, кто фактически принимает решения.

Какие страны принимают участие в расследовании

В международной следственной группе на данный момент восемь стран: Украина, шесть государств — членов Европейского Союза и США. Участником — но не членом — также является Международный уголовный суд. Работа группы осуществляется под эгидой Евроюста — агентства Европейского Союза по правосудию и правовому сотрудничеству.

Существует так называемая Core Group — объединение государств, которые поддерживают правосудие по международным преступлениям в отношении Украины. На данный момент в эту группу входят больше 30 государств. Это более неформальная структура, которая собирается на экспертные обсуждения. Тем не менее, можно сказать, что эти государства поддерживают идею международного трибунала по военной агрессии России.

На уровне ЕС нет единой позиции по трибуналу и его формату. Государства Большой Семёрки высказываются в пользу «гибридного» трибунала в рамках украинской судебной системы. На мой взгляд, эта опция сомнительна, и самой Украиной она также отвергается. При этом существует резолюция Парламентской Ассамблеи Союза Европы, которая поддерживает создание специального международного трибунала.

Наиболее активно поддерживают Украину через свои органы правосудия, сами осуществляют расследования восточно- и центрально-европейские государства: Польша, страны Балтии — Эстония, Литва, Латвия.

Германия проводит структурное расследование, которое призвано создать возможности для преследования конкретных людей. Это возможно в формате универсальной юрисдикции, когда государство осуществляет правосудие в отношении преступлений, совершённых не её гражданами и не на её территории. Условием для этого в законодательстве, как правило, является присутствие человека на территории государства. Например, недавно в Германии проходил громкий процесс над деятелем сирийского режима, который обвинялся в пытках — подсудимый въехал в страну в качестве беженца и был в ней арестован.

Среди государств так называемого глобального Юга часто нет понимания, почему конфликту России и Украины должен отдаваться приоритет над другими. Позиции и населения, и правительства серьёзно отличаются от европейских. Это обстоятельство существенным образом осложняет работу по объяснению характера этой войны: почему преступления, которые совершаются в основном российской стороной — не просто агрессия против Украины и украинцев, а преступления против всего человечества.

Дискуссия сложная, поэтому практических шагов мы видим немного. Но надо отдать должное Украине. Её упорство и настойчивость позволяют продвигать идею международного трибунала. Это борьба на правовом фронте с превосходящими силами как на Западе, так и на Юге, и на Востоке. Идея создания международного трибунала родилась через несколько дней после начала полномасштабного вторжения. Появилось первое обращение юристов Британии, собравшее очень много подписей. Потом задумка стала укрепляться, стали появляться рамки, проект получил свою динамику. Я считаю, что создание Центра — хороший сигнал.

В чём смысл работы организации

Потенциал Центра в первую очередь связан с тем, что это международная структура — доверие к ней будет выше, чем к чисто украинской инициативе. К объективности такого рода организации неизбежно возникли бы вопросы, если бы она работала под эгидой лишь одного государства, которое является стороной конфликта. Хотя, конечно, Украина обладает уголовной юрисдикцией, имеет и юридическое, и моральное право заниматься всеми преступлениями, которые совершаются на её территории.

Процесс состоит не только из уголовного преследования виновных. В ситуации массовой преступности невозможно всех посадить на скамью подсудимых. Даже если наступит прекрасная Россия будущего, заработают суды, откуда-то возьмутся профессиональные, честные и справедливые судьи, умеющие работать с такими преступлениями, наказать всех

не удастся. Правильным будет преодоление безнаказанности.

Если пройдут и международные, и национальные суды, то в обществе появится понимание, что преступления не должны оставаться безнаказанными. Именно поэтому так важно расследовать саму военную агрессию — большинство людей пострадали именно из-за этого преступления. Если им говорят: «Вы не потерпевшие, у нас нет суда, и вообще это политический вопрос», — получается, что миллионы человек лишены голоса.

Создание Центра — важный шаг, но не решение вопроса. Государства должны создать международный трибунал. Пока мы видим, что не все на это готовы.

Как произойдёт переход от сбора доказательств к трибуналу

Трибунал должен быть создан решением государств. Сейчас идёт обсуждение двух вариантов: либо договор Украины с Организацией Объединённых Наций в лице Генерального секретаря, либо договор между государствами. В любом случае этот шаг потребует одобрения Генеральной Ассамблеи ООН, и здесь очень важно, насколько внушительным будет большинство голосов — в самом большинстве сомнений нет.

Естественно, в данном случае материалы для следствия будут предоставлять не только государства. Надо сказать, что многие трибуналы — трибунал по бывшей Югославии, Нюрнбергский трибунал— родились из международных комиссий по расследованию преступлений. К сожалению, не все комиссии завершились трибуналами, но им всем предшествовал процесс сбора доказательств и подготовки базы. В рамках ООН создана Независимая международная комиссия по расследованию преступлений в Украине, которая уже опубликовала ряд докладов, есть специальные экспертные группы ОБСЕ, но требуется комиссия с полноценным мандатом, который, увы, требует решения парализованного российским вето Совета Безопасности.

Чтобы начался судебный процесс, требуется, чтобы обвинения базировались на определённых доказательствах. Должны быть, как, например, говорит Статут Международного уголовного суда, существенные основания полагать, что совершено преступление. Дело должно обладать возможностью привести к осуждению лица в суде — с учётом процессуальных стандартов. Я думаю, в данном случае доказательств может оказаться даже слишком много. Поэтому необходимо, чтобы до трибунала произошёл отсев информации.

Из кого состоит трибунал

Обычно международный трибунал состоит из трёх органов. Первый — судьи, которые непосредственно осуществляют судебный процесс. Второй — обвинение. Это орган, который объединяет следователей и тех, кто поддерживает обвинение в суде. Значительная часть расследования — вопросы не только тактические, но и стратегические. Не сбор доказательств в отношении конкретного лица, а вопрос о том, какие ситуации должны рассматриваться, каким лицам должны предъявляться обвинения. Этими вопросами и занимается офис прокурора — важнейший орган, двигатель суда.

Наконец, в суд входит секретариат, который занимается работой с потерпевшими и свидетелями, организует защиту, которую обычно выполняют адвокаты. Секретариат решает целый ряд вопросов, касающихся взаимодействия с государствами, другими международными организациями. Он же организует предварительное заключение и контролирует исполнение наказаний, которые, как правило, отбываются в государствах — участниках трибунала.

Сколько стоит правосудие

Среди противников трибунала часто звучит аргумент, что от его организации в данный момент нет явной отдачи. Обвиняемых нет, доставить их в суд невозможно. Но надо понимать, что этот конкретный проект стоит очень небольших денег. Суммы, необходимые для его работы, несравненно меньше тех денег, которые сейчас поступают в Украину в качестве военной и гуманитарной помощи. Я полагаю, что стоимость трибунала сопоставима с ценой одного современного военного самолёта.

Аргумент о дороговизне международных трибуналов — крайне спекулятивный.

Большое значение будет иметь, какой у суда будет формат и как будет организован процесс. Судьи могут постоянно находиться в месте пребывания суда или задействоваться только в конкретном процессе. Например, в Гааге находится палата по международным преступлениям в Косово. В ней работает большой пул судей, но они не находятся в городе постоянно. Большинство приезжают в Гаагу раз в год на некоторые собрания. Если для трибунала возможен такой «спящий режим», это сократит расходы на содержание сотрудников.

Цена суда складывается из целого ряда вопросов: начиная от стоимости здания или его аренды, обслуживания помещений и заканчивая пенсионным обеспечением его сотрудников. Люди живут намного дольше, чем в Средние века, и вопрос пенсий имеет огромное значение для международных организаций — в них, как правило, работают не самые молодые сотрудники. Есть случаи, когда целые суда становились банкротами только из-за пенсий.

Сейчас государства готовы платить за конкретную вещь — правосудие для Украины. Государства — участники Международного суда отдельно финансируют расследование, добровольно делают целевые взносы. Можно подумать о том, как возместить эти расходы. К примеру, Российская Федерация могла бы впоследствии поучаствовать в оплате работы суда, в добровольном порядке профинансировать трибунал.

Как будут осуществляться решения трибунала, если в России не ратифицирован Римский статут

Римский статут юридически не имеет отношения к трибуналу. Идея уголовного преследования по факту военной агрессии связана именно с тем, что МУС не может осуществлять правосудие по преступлению агрессии в Украине. Есть понимание, что Статут в этой части необходимо изменить.

Россия может ратифицировать Римский статут хоть завтра. Более того, нет препятствий для сотрудничества Международного уголовного суда с государствами, которые не являются участниками Статута. То же касается и будущего трибунала.

Я готов поверить в разные сценарии, но в то, что какой-то режим вечный — нет. На мой взгляд, нужно бороться с мифами об уникальности и исключительности любого народа. Россияне — обычный народ, не лучше и не хуже других, просто с тяжёлым историческим путём, который требует изменений. Одним из важных решений в этом контексте является преодоление безнаказанности. Сейчас в стране нет работы с преступлениями прошлого.

Невозможно начать работу

с исторической памятью,

не называя имён тех, кто в этом виноват.

Даже те процессы, которые в России всё же случались, проходили без называния преступников преступниками. Проблема в том, что общество было очень сосредоточено, например, на Европейском суде по правам человека. При этом Европейский суд практически никогда не называл имена виновных в нарушениях. Они всегда прятались за вуалью ответственности государства. Это часто приводило к тому, что через два дня после решения суда и выплаты компенсации никто, кроме специалистов, уже не помнил об этих решениях. Но без определения индивидуальной ответственности далеко мы не продвинемся.